Узнали? Если да, то вы наверняка истовый поклонник и знаток Ивана Ефремова. Потому что «Туманность Андромеды», или, в крайнем случае, «Час быка» знали и любили практически все. Другой же, «историко-фантастический» цикл Ефремова - «Великая Дуга» - был куда менее популярен, хотя, на мой взгляд, не уступал масштабным космическим полотнам в художественном отношении.
Приведенный выше отрывок из «Путешествия Баурджеда» пришел мне на ум, когда мы к середине второго дня сафари-тура подъехали к лоджу, расположенного в непосредственной близости от двуглавой великой Килиманджаро. Это ее снежную шапку спутники Баурджеда приняли за прозрачный таящий в руке камень.
Лодж не столь романтичен, как кэмп – домики здесь самые обыкновенные, не в виде палаток. Вестибюль выполнен в традиционном дизайне приличных африканских гостиниц. В ресторанах, как обычно, еда бесплатная, меню или шведский стол, напитки за дорогую плату – дорогую по местным меркам, на европейский масштаб все очень по-божески.
Вспомнив повествование Ефремова об отважном древнеегипетском капитане, посланном фараоном на край «Великой Дуги», на юг, на поиски новых земель и богатств, я подумал о том, что, свершись такое путешествие в действительности – а оно наверняка было, и не одно, египтяне неоднократно отправляли экспедиции на исследование африканских берегов, а при фараоне Нехо посланные им финикияне вообще обогнули всю Африку – то со снегом жители Египта познакомились не на севере, а далеко на юге от своей спаленной жаром родины.
Снега на экваторе – один из многочисленных парадоксов, капризов, насмешек Черной Африки, которыми она столь богата.
И еще мне вспомнилась одна детали из повести о Баурджеде, запавшая мне в душу еще в ранней юности, при первом основательном знакомстве с Ефремовым. Вернувшийся из долгого путешествия мореплаватель чувствует, что его взгляд на мир совершенно изменился. То, что казалось ему значительным, важным, достойным почитания и уважения – съежилось, сдулось, потускнело, потеряло всякое значение.
«И горячо любимая родная страна представлялась ему теперь полоской садов перед просторами гор, степей и лесов далекого юга. А гигантские пирамиды! Только он и его спутники, созерцавшие величие исполинских гор Пунта, видят ничтожество постройки, исполненной по приказу фараона. Там, в рядах островерхих горных цепей, пирамиды затерялись бы жалкими холмиками...»
Тогда, на заре моей юности прочитав эти строчки, я понял, что обязательно должен как можно больше путешествовать и увидеть как можно больше разных далеких, непривычных европейскому глазу стран. В первую очередь, конечно, Африку.
Глазу человека, видевший чудеса природы на краю Великой Дуги или на пределах Ойкумены, многое в привычной обстановке видится не так, как прежде.
«Величие фараона померкло, фараон не был больше богом; впервые предстал он перед Баурджедом только неограниченным смертным владыкой своей богатой и могучей, но все же небольшой страны. Впервые почувствовал Баурджед, как мало мог значить фараон во всем большом мире, как ничтожна воля его владыки перед ходом жизни этого необъятного мира. Устои привычных понятий рушились, отзываясь страхом в душе путешественника».
Парадокс в том, что именно воля фараона отправила Баурджеда и его спутников в опасное плавание, из которого они и не чаяли вернуться живыми, но которые все-таки вернулись, чтобы после возвращения понять, сколь ничтожна воля фараона! Что ж, такова диалектика развития всякого исторического процесса, в ходе которого убивающие силы зачастую порождаются теми, кого они в конце концов убивают.
«...сейчас, во дворце Хафра, он опять почувствовали себя человеком из иного, огромного мира, что простирает свои пространства далеко за пределы Та-Кемт. И перед ним, этим миром, вся роскошь дворца и грозная близость фараона казались не более как торжественной игрой детей в тесном отцовском доме...»
Впрочем, переосмыслению после дальних путешествий подвергаются не только глобальные установления, наподобие государственного устройства, но и самые простые житейские вещи. Не только власть какого-нибудь из современных демократически избранных фараонов (что демократичности в них не более, чем в древних фараонах божественности – понятно и так), - в масштабах дальних необъятных стран мельчают и теряют смысл многое из того, что кажется немыслимо важным и что на самом деле совсем не стоит нашего внимания.
У каждого из живущих на Земле есть свой собственный надменный и пустой фараон, требующий себе поклонения и отвлекающий силы от действительно значимых вещей. Путешествия, поездки, знакомство с таинственными новыми странами помогают нам избавиться от деспотической власти ложных владык. И уже только по одной этой причине нам, людям, необходимо много и часто путешествовать.
И еще для того, чтобы своими глазами увидеть Килиманджаро.
Но "Таис...." люблю больше всех)
Надо ехать в Афины)))