Таким вот образом наше все Александр Сергеевич, будучи сторонником отмены крепостничества и мечтавший увидеть "рабство, падшее по манию царя", помог тем людям, кто добился падению рабства по мановению президента (кстати, Уиттьер входил в коллегию выборщиков при избрании Авраама Линкольна). Вряд ли бы он протестовал против такого поворота, поскольку лично в письме Вяземскому из Одессы от 24-25 июня 1824 года называл негров "своею братию" и желал им "скорейшего освобождения от рабства нестерпимого".
С русской точки зрения, занесение Пушкина в число "цветных" довольно неожиданно, но тут надо принимать во внимание, что в большинстве американских штатов действовало "правило одной капли", т.е. человека относили к "черной расе" при наличии хотя бы ничтожной доли "африканской крови". И это имело важнейшее юридическое и социальное значение, поскольку с "расовой" принадлежностью были сопряжены существенные правовые ограничения, полностью изжитые лишь во второй половине прошлого столетия. Еще в 1929 году газета "Амстедам ньюс" писала: "В Америке Пушкин должен был бы ездить в грязных негритянских автомобилях, его не пускали бы ни в рестораны, ни в театры, ни в библиотеки. Потому что Пушкин был негр". И это полностью верно: в конце концов, "раса" применительно к человечесту - понятие чисто социальное, и "негром" является тот, кого к "неграм" причисляют. В России вопрос о "расовой" принадлежности Пушкина вообще никому не приходил в голову, соответственно в России он не был "цветным".
Чтобы как-то сгладить "неловкость", ученые вроде гарвардского профессора Э.Дж. Симмонса настаивали на том, что Пушкин был все-таки "не негром, а абиссинцем". Отговорка беспомощная, поскольку в тонкостях антропологии абиссинцев никто в тогдашней Америке не стал бы разбираться, так что эфиопа выкинули бы из автобуса для белых, как самого "обыкновенного" чернокожего.
Да и был ли Абрам Петрович Ганнибал эфиопом, - далеко не бесспорно. Сам он в прошении о предоставлении дворянства указывал в качестве своей родины Логон - река с таким названием протекает на границе Камеруна и Чада. Не стоит забывать, что многие географические названия в прошлом употреблялись в иных, нежели нынешние, значениях, а иногда и "двоились", так что под одним и тем же названием понимались разные народы и территории. Той же Индии у Косьмы Индикоплова целых три штуки, причем "третья Индия" оказывается ничем иным как Эфиопией. Но Эфиопией в древности часто называли земли, соответствующие нынешнему Судану; в свою очередь, под "Суданом" подразумевали то отдельно взятую страну, то всю Центральную Африку целиком; если обратимся к более близким нам географическим названиям, то окажется, что когда-то Белой Русью называли ни разу не Белоруссию, а внезапно Россию; а с кочующим от Балтики до Черного моря термином "Русь" такая путаница, что черт ногу сломит.
Уже автор "Повести времени лет" знал, что с Эфиопией не так все просто и что их как минимум две: "Эфиопия, соседящая с Индией, и другая Эфиопия, из которой вытекает река эфиопская Красная, текущая на восток". Что тут имеется в виду - не рискну даже предположить. На карте Птолемея (II в. н. э.) показана Египетская Эфиопия - это примерно нынешние Судан и северная часть Федеративной Демократической Республики Эфиопии, - и Внутренния Эфиопия, простирающаяся к югу от Сахары вплоть на "неведомой земли". А поскольку вплоть да начала XIX века о внутренних областях Африки не знали вообще ни хрена и что карта Птолемея была единственным источником знаний по этому вопросу, то не будет большой ошибкой сказать, что прадед Пушкина проиисходил из Эфиопии - под это название подойдет добрая четверть африканского континента.
Мог ли подумать автор "Повести временных лет", что когда-то одна из "Эфиопий" внесет неоценимый вклад в русскую культуру?
Гений Пушкина, его значение для России и его африканские корни не могли быть незамеченными афроамериканскими авторами. Один из них утверждал: "Без него Толстой, Достоевский, Горький, Ленин и другие известнейшие русские писатели могли бы писать не по-русски, а по-французски". Ну, тут, он, конечно, как сказал бы Зощенко, малость загнул, заврался на потеху буржуазии, но в целом ход мыслей правильный.
Рано или поздно благодарной России надлежало вернуть долг Эфиопии. Произошло это только в позапрошлом столетии, когда Россия помогла абиссинцам в отстаивании независимости от наглых макаронников.
