.
Ассоциации с "аватаром" тут тем более уместны, что само это понятие пришло как раз из индуизма - вместе с реинкарнацией, сансарой, кармой, йогой, чакрами и прочей паралогической антинаучной и богомерзостной хренью, засорившей речь и мозги европейскому обывателю во второй половине прошлого столетия. В свое время привычка индусов усматривать во всем аватарки своих божеств свело на нет усилия христианских миссионеров в Индии. Последние из кожи вон лезли, расписывая им, как Бог послал Своего Единородного Сына, а Тот пострадал за наши грехи и при этом вообще учил всему хорошему и т.д. и т.п., а индус молчит, молчит, а потом радостно хлопает в ладоши: ну да, ваш Иисус - это аватар нашего Вишну! И вместо того, чтобы стать христианином самому, записывает в индуисты проповедника.
.
.
.
Им бы, миссионерам, начинать не с Нового Завета, а по порядку, с Книги Бытия: "В начале сотворил Бог небо и землю..." Чтобы для начала вдолбить им в бошки хотя бы ту мысль, что мир вокруг - никакая не иллюзия, не Майя, не сон, млять, Брахмана, а реальность. В этом - коренное отличие западного, европейского мировоззрения от азиатского. Европеец, будь он фанатичным креационистом или не менее упертым атеистом, всегда признает реальность, а не иллюзорность этого мира. Может, наш мир и плох. Но он есть. И потому его надо постараться сделать как можно более удобным для проживания.
.
.
А еще мы, старые добрые европейцы, очень любим жизнь. Настолько, что, когда слышим об индусских толках касательно переселения душ, то думаем - вот было бы здорово, коли было бы и в самом деле так! В самом деле, чем плохо: только что умер - и снова живи! Пусть даже и не в человеческом облике, пусть новая жизнь будет хуже старой; но ведь, во-первых, еще неизвестно, точно ли она будет хуже (а вдруг лучше?), а во вторых, жить плохо все-таки лучше, чем не жить совсем - "последним нищим, крысою, собакой, блохой согласен быть, но лишь бы жить". Для европейца реинкарнация была бы благом, для индуиста или буддиста она означает всего лишь возвращение зла.
.
.
Восточное религиозное сознание стремится к прекращению бесконечного возрождения и воскресения, понимаемому как окончательное прекращение страданий - фактически это то же самое, что смерть, как ее понимает западный атеист. Но в Европе ни атеисты, ни верующие не станут считать смерть благом. Для неверующего она - неизбежное зло, и он находит утешение хотя бы в суррогатах бессмертия - например, в детях и внуках: Вновь мы с ними пройдем детство, юность, вокзалы, причалы. Будут внуки потом - все опять повторится сначала". Сколько ликования и восторженного торжества в этом "все опять повторится сначала"! Для индуиста или буддиста этот восторг выглядит столь же дико, как и сам рефрен "я люблю тебя, жизнь".
.
.
Ну а верующему европейцу вообще комфортно - он твердо знает, что наследует жизнь вечную, в которой страданий уже не будет. Страдания исчезают вместе со смертью. Сметь же побеждена Воскресением Христа и окончательно исчезнет после Второго Пришествия. Вот почему грамотный европеец удивляется, когда Христа пытаются вписать в индуистский пантеон. Он никакая не аватарка Вишну, он глубоко враждебен духу восточных религий, он - их прямой антипод.
.
.
Думается, мироотрицающий импульс восточных религий сыграл не последнюю роль в том, что принявшие его страны, бывшие в древности великими цивилизациями, уступили в конце концов цивилизационное первенство Европе. Ну что ж, это их путь и их выбор.
По пути нас завезли на небольшую мебельную фабрику. Там ничего примечательного мы не нашли, разве что вот эту деревянную цейлонскую Венеру:
.
.
.
А вот и знакомые и знаковые для Цейлона персонажи - принцесса Хемамала и ее благоверный принц Дантха, доставившие на остров зуб Будды. Зацепи меня цейлонская тема хотя бы в половину того, как это сделала Африка, - можно было бы и приобрести, работа неплохая. Но меня все эта азиатчина скорее немного раздражает. Так что лучше оставим дома побольше места для африканских сувениров.
.
